Иоанна Хмелевская - Алмазная история [Великий алмаз, Большой алмаз]

Я тряхнула головой, пытаясь окончательно выбросить из неё шляпу, и внимательно оглядела находку. Осторожно отвернув клапан, прикрывающий замок, убедилась — и в самом деле, некогда кожа была жёлтого цвета.

А Кристина нагнетала:

— Если мне не изменяет память, помощник ювелира запустил руку в жёлтый саквояжик, входя в кабинет виконта?

— Носил сюртук с карманами и жёлтый саквояжик, — подхватила я. — На длинном ремне, иногда вешал сумку на плечо.

— Ох, не выдохнись я на шляпе, сейчас наверняка бы задохнулась от волнения…

— И я…

Недолго думая, я щёлкнула застёжкой и, перевернув саквояжик вверх ногами, вытряхнула на пол его содержимое. Совать руку терпения не хватило.

Молча накинулись мы с сестрой на вывалившиеся из сумки предметы. Первой стукнулась об пол и немного откатилась в сторону стеклянная баночка с остатками то ли пасты, то ли помады. Вслед за ней появились: небольшой серебряный портсигар с превратившимися в труху папиросами, миниатюрный замочек с ключиком и узелок из носового платка. Они не откатывались в сторону, так кучкой и лежали на полу. Я жадно схватила завязанный узлом носовой платок, но надежда, вспыхнувшая было, тут же погасла: узелок оказался лёгким.

Все так же, не произнося ни слова, рассматривали мы, развязав узелок, его странное содержимое: какие-то ветхие обрывки красного бархата и малюсенькие морские раковинки. Продырявленные. И ещё среди этих «сокровищ» попадались небольшие кусочки губки с налипшими клочками конского волоса. Обрывки бархата не выцвели от времени, так и горели живым пламенем, и ракушки поблёскивали, совсем не потускнели.

Оторвавшись от находки, мы с сестрой переглянулись, и наконец Кристина заговорила:

— Тебя не удивляет, что такой большой крепкий парень, ювелир по профессии, носил с собой такие вот вещи?

— Откровенно говоря, не знаю, что и думать, — честно призналась я. — Как-то ничего умного не приходит в голову.

Кристина уселась поудобнее на полу: опёрлась спиной о шкаф, локти на коленях, подбородок уткнулся в кисти рук. Так лучше думать, особенно если устремить взор в пространство. В данном случае взор сестры был устремлён на декоративный замок старинного сундука у противоположной стены комнаты. И все равно ничего она не придумала, с досадой проговорив:

— Что-то такое шепчет мне душа, но так тихо, что и не услышишь. Давай хорошенько подумаем, должны же понять…

Я решительно поднялась.

— Душа тоже нуждается в подкреплении. Осталось у нас ещё здесь вино?

— Погляди за шкафом.

Бесценное вино явно помогло, сразу же обрели способность рассуждать. Начала Кристина, отхлёбывая из второго бокала:

— Не сомневаюсь, это тот самый пресловутый жёлтый саквояжик. Ты ведь тоже не сомневаешься? Только вот каким образом он оказался в гардеробной прабабки — ума не приложу… Откуда он взялся?

Тут и я подключилась.

— Не иначе как от его невесты. Шарль оставил его у своей Антуанетты, а там ведь был потом Мартин Кацперский, ну и привёз его своей госпоже. Только вот какого черта — тоже ума не приложу. И тоже сомневаюсь, чтобы помощник ювелира таскал в подручной сумке такие бабьи принадлежности. И сочла бы содержимое узелка просто мусором, не храни его прабабка под красивейшей шляпой своей коллекции.

— Ты права. Мемориальному мусору самое место на чердаке.

— А вот и нет. На чердак складываются просто отжившие свой век старые вещи, а такие вот мемориальные ценности прячут куда подальше. Бабуля выбрала место что надо! Нет, неспроста это припрятано. Я бы ещё подумала…

Поставив на пол пустой бокал, Кристина принялась по новой со вниманием рассматривать предметы из саквояжика. Я последовала её примеру. Даже не поленилась встать и сходить за откатившейся стеклянной баночкой. Да и размяться хотелось, очень уж неудобно сидеть на полу, все члены одеревенели.

— Независимо от того, что здесь хранилось, — начала я, открывая баночку, — крем для лица или сапожный… Нет, чтоб мне лопнуть, это помада для волос. На, нюхни! Вот, написано: «Лучшая помада для волос прославленной лионской фирмы…» Кристина вырвала помаду у меня из рук. Легкомысленно вели мы себя, позабыли про отраву в соколах, а ведь и содержимое банки могло быть опасным. Да пусть и не отрава, пусть обычная помада. За прошедшие годы могла провоняться, тоже приятного мало.

— Я осторожно, — возразила сестра. — Да, факт, мужская помада для волос и не очень даже воняет. Помада — логично. Парень заботился о своей внешности, можно понять. Портсигар тоже не удивляет. Но вот это… Ну, думай, от какого изделия сохранились вот эти остатки?

И, указав пальцем на ракушечно-бархатный мусор в расстеленном на полу носовом платке, Крыська осмотрелась по сторонам.

— Шляпа? Да нет, ничего такого красного не попадалось, иначе наверняка бы запомнилось. Что-нибудь из одежды? Платье? Накидка?

— К тому же обшитая ракушечками, ведь они проколоты, явно иглой. Может, какой-нибудь кошелёк или старинная косметичка?

— Косметичка?! Тоже мне историк! — была шокирована Крыська.

— Да шучу, шучу, я просто так назвала, чтобы понятнее было. Ну кошелёк, сумочка к нарядному платью, мало ли что ещё…

— На кой черт губка и конский волос для изготовления сумочки?

— Понятия не имею. А тут ещё все осложняется остальными предметами, чисто мужскими. И портсигар, и помада принадлежали мужику…

— …но тут встретилась баба, эта его невеста. И по собственному почину могла подложить ему в саквояж от себя на память. И тогда считай, саквояж не чисто мужской, а двуполый. И все было бы ясно, если бы не это!

Кристина потрясла замочком с ключиком. Естественно, я тут же вырвала его из рук сестры. Удивительное дело, устройство действовало, ключик свободно проворачивался в замке, дужка легко проходила в петли саквояжа и запирала его.

— Меня тоже заинтриговал этот предмет, — призналась я. — Только вот никак не понять почему. Обычно вот такие ключики являются преддверием к какой-то загадке, какой-то тайне. Попадётся такой ключик — значит, следует искать то, что он запирает. А тут другой случай.

— Найди мы просто ключик, и в самом деле бросилась бы искать что-нибудь маленькое и запертое, не лежи тут рядышком замочек. Что бы это значило?

Я поднапряглась. Вот замочек, вот ключик, вот петли под этот замок. Ну и что дальше? Ещё раз внимательно оглядела замочек.

— Гляди, вроде бы он поновее петель. Выглядит совсем новеньким, недавно купленным!

— У новенького, недавно купленного замка было бы как минимум два ключа, а тут только один, — возразила Кристина.

— Ну, тогда не знаю, что ещё придумать. Но уверена — были веские причины так старательно сохранить этот саквояжик с его странным содержимым.

— Хорошо бы знать ещё, у кого именно были столь веские причины, — недовольно заявила сестра. — Не надо было нам так это все лапать. На предметах могли сохраниться отпечатки пальцев, и если собрать их, то есть отпечатки, со всех этих коробок, мебели, бумаг и так далее… Электроника делает чудеса! Наверняка мы смогли бы выделить пальчики прабабки, невесты и этого паршивца, помощника ювелира. А ты сразу хвать за портсигар и ну его ощупывать! А вот на нем отпечатки пальцев наверняка сохранились. Теперь все пропало. Эх!

Я разозлилась:

— Ну что ты несёшь! За сто лет наверняка эти вещи не раз трогали, с мебели стирали пыль и так далее. Какие уж тут отпечатки?

— Ладно, давай условимся: в дальнейших поисках непременно обращать внимание на все предметы, сделанные из вот такого красного бархата. Ну, ту самую гипотетическую косметичку-сумочку. Полагаю, её трудно проглядеть, бархат такой яркий.

— Э, сколько лет прошло. Эти куски лежали спрятанные, потому и не выцвели, а косметичка могла пообноситься, пообтереться, из ярко-красной могла стать серовато-розовой. И вообще, это может быть вовсе и не косметичка, а что-нибудь другое. Так что я скорее настроилась бы уж на ракушки, тем время нипочём.

Ракушки нас примирили, решили в дальнейших поисках ориентироваться именно на них. Я аккуратно сложила в платок наши находки — обрывки красного бархата, ракушечки, кусочки губки с налипшим конским волосом, завязала все в узелок, как было раньше, и сложила в саквояжик все бывшие в нем предметы. Поднимая с пола узелок, обнаружила под ним сложенную вчетверо бумажку. Как-то мы её не заметили, когда она выпала вместе со всем барахлом.

И опять мы с Кристиной со вспыхнувшей вновь надеждой схватили бумажку. Это оказалась расписка. «Я, виконт де Пусак, подтверждаю настоящей получение своего браслета с выгравированной надписью…» А вот и не получил, подписи виконта на расписке не было, видно, ювелир, посылая к заказчику своего помощника, расписку заготовил заранее.

— Что ж, вот ещё одно доказательство того, что эта сумка — тот самый, упоминаемый многими свидетелями, жёлтый саквояжик Шарля Трепона. Никаких сомнений!